«Прости меня, доченька, прости меня, родная!» — Людмила задыхалась, давила пальцами катившиеся по щекам слезы

Словно сломалась плотина, подмыло ее скопившимися слезами, и Людмила вся вдруг ослабела, оплыла, уткнулась головой в одеяло, под которым сжалось в комочек такое маленькое, такое беззащитное и теплое тельце дочери. «Оксанушка моя, — плакала Людмила, — за что я тебя все время мучаю? Что я тебя все время дергаю? Дрянь у тебя мама, дрянь! Меня на пушечный выстрел нельзя к детям подпускать. Я же всю жизнь тебе калечу.

Читай продолжение на следующей странице